Главная / Статьи / Воспитание и развитие / Сказочное детство / Как рассказывать сказки
Как рассказывать сказки
Как рассказывать детям сказки
Когда моя дочь достигла сказочного возраста (три годика), оказалось, что без сказки на ночь засыпать она не хочет. А еще через три года подрос сын, и у него обнаружилась та же болезнь. В общей сложности семь лет рассказывал я сказки своим детям, и не всегда перед сном. Когда у меня появлялось свободное время, оба приставали с одинаковым: «Па-а, расскажи сказку». За семь лет я рассказал им столько сказок, что всех и не вспомнить. Естественно, я накопил кое-какой опыт придумывания и рассказывания сказок и наблюдений за их восприятием детьми.
Уверен, что сказки, так же как игры, детям совершенно необходимы. Причем дети гораздо больше любят, когда им сказки рассказывают, а не читают, пусть даже очень хорошие, превосходные сказки. Меня это удивляло попервоначалу: Даша и Егорка неизменно предпочитали мои доморощенные сказки моему же чтению сказок Андерсена, русских народных сказок, бразильских, народов СССР, индийских, братьев Гримм и т.д. Потом я понял, почему так. Понял также и многие другие тонкости такого индивидуального сочинения и рассказывания сказок. Обо всем этом мне и хотелось поведать, чтобы как можно больше родителей преодолели барьер непривычности, лени или усталости.
Преодолеть этот барьер стоит, так как сказки приносят огромную радость детям, позволяют развить у них способности и любовь к устному рассказу и сочинительству. Даша, например, в десять лет вполне успешно заменяла меня, рассказывая нам с Егоркой сказки (правда, не каждый день, а по настроению), и, признаюсь, ее сказки бывали гораздо интереснее моих, наполненные необыкновенной фантазией и с очень оригинальными сюжетами и героями.
Сказка позволяет решить и некоторые частные задачи психологического свойства, в том числе преодолеть весьма частые у детей страхи. Даша, когда ей было три года, очень боялась Бабы Яги. Помню, приехали мы на дачу, там у нас рядом с основным домом есть маленький нежилой домик, где хранится всякая всячина, которой еще не пришло время быть окончательно выброшенной. Домик вполне приятный и уютный внутри, но Даша была твердо уверена, что там живет Баба Яга, и взаправду боялась. Меня это очень беспокоило: я опасался, что этот страх "наследственный", мое детство было серьезно омрачено такого рода страхами. Помню, что был абсолютно уверен, что Баба Яга прогрызает стену нашего дома, и каждый раз с ужасом шел смотреть на то место стены, где обвалилась штукатурка... Никакие доводы разума, логические доказательства в таких случаях не помогают. Ребенку ведь свойственно жить одновременно в двойном мире сказки и реальности. И то, чего нет и быть не может, для ребенка все равно есть.
Так вот, я стал рассказывать Даше сказки про Бабу Ягу и играть с ней в пьесы, где Бабой Ягой был я сам. В Бабу Ягу ведь очень легко превратиться: повяжи голову шарфом, надень пальто наизнанку, измени голос и, хромая, войди в комнату. Тут только не переиграть, чтобы не было слишком страшно. Хотя немного страха надо. Моя Баба Яга была нестрашной. Сначала она была просто доброй и иногда несчастной. Ей надо было помогать, она попадала в опасные ситуации, ее приходилось спасать. Потом понемногу она стала злее, но была смешной и неудачницей. Ну а потом Баба-Яга могла уже быть любой: злой, страшной все равно Даша ее не боялась и даже просила, чтобы сказка была обязательно про злую Бабу Ягу. И сама стала рассказывать сказки про Бабу Ягу сначала мне, естественно, а потом и Егорке.
Когда я всерьез стал подумывать написать эту книжку, мне случайно попалась в библиотеке Дома ученых книга хорошо известного у нас в стране писателя-сказочника Джанни Родари Грамматика фантазии . Я, конечно, за нее ухватился. И с увлечением прочитал. Книга оказалась необыкновенно интересной и, главное, была посвящена примерно той же цели, ради которой хотел писать и я. Конечно, его опыт и как писателя, и как сказочника был неизмеримо больше моего, поэтому на некоторое время желание писать книгу сказок у меня пропало. Точнее, желание-то не пропало, но обосновавшийся во мне червь сомнения подтачивал древо желания... Однако дети требовали сказок, и я продолжал их рассказывать. Постепенно я все более отчетливо понимал, в чем состояло и состоит отличие моего замысла от произведения итальянского писателя. Родари действительно написал грамматику фантазии. Его книга это конструктор и руководство к нему. Конструктор фантазии сказок. Такие знания и навыки, конечно, полезны рассказчику. Однако не только в сюжете, а часто и не столько в нем суть и привлекательность для детей импровизационной сказки. Я регулярно отмечал, что увлекательность сказки зависит во многом от некоторых особенностей устного повествования. При однотипных сюжетах сказка может быть интересной или не очень. Я буду говорить главным образом о том, что отличает сказку, рассказываемую тут же, от сказки читаемой или пересказываемой. И приведу некоторые примеры такого рода сказок.
Но прежде еще несколько общих наблюдений.
Дети заметно предпочитают сказки, в которых главными героями являются они сами. В этом случае полно и ярко они переживают рассказываемые приключения. Ведь сказка для детей это игра, театр, где они актеры. Театр, обладающий полнотой иллюзии реальности. Им очень важно, чтобы в сказке они были такими, какими хотят себя видеть (рассказчик может, конечно, немного подправлять этот образ, постепенно формируя его в нужном направлении). При этом Егорке, например, очень важно, какие предметы с ним будут в его приключениях. Грузовик ли, и если грузовик, то какого цвета, какой марки и т.д. Такой желанный грузовик очень помогает въехать в сказку. А Даше грузовик не нужен ни в каком виде. Она обожает лошадей. Так что часто рядом с грузовиком скачет лошадь. Если сказка будет страшной, а об этом мы заранее уславливаемся, то Егорка не соглашается быть без оружия при нем должно быть ружье, мое охотничье, с которым он иногда играет, или настоящий автомат. Кроме того, в страшную сказку ребята не хотят попадать без их волшебных друзей-гномов Тинтока и Бишопа, причем одного Тинтока недостаточно: он хоть и очень веселый и хулиганистый, но беспечный и может забыть волшебство. Необходим мудрый, положительный Бишоп, который всегда найдет выход, который всё знает. А уж чтобы совсем было безопасно, Егорка перевоплощается в Драконенка, который бессмертен, а Даша в мышонка Пика (размером с большого кота). Пик тоже бессмертен и знает много волшебств.
Мир сказки для детей преемственен, в нем живут и постоянные герои. Так ведь и легче рассказывать, и теплее, дороже для ребят получается сказка. Каждый рассказчик должен, конечно, сам придумать такой сказочный пантеон. Это, пожалуй, самая творческая сторона всего многодневного рассказывания и слушания сказок. Дети могут и любят дорисовывать героев и придумывать им друзей. Это как раз и есть очень удобная линия их собственного творчества, по которой они очень охотно идут. Образы друзей лепятся постепенно, их характеры прорисовываются в приключениях и поступках. Постепенно создается целостный образ, и ребята при рассказе следят, чтобы он строго выдерживался, и всегда поправляют, если, по их мнению, в сказке происходит отклонение от образа.
Если слушателей двое или более, то, вероятно, лучше чтобы у каждого из них был свой, наиболее близкий сказочный друг. Конечно, все они друзья, и все же один из героев наиболее близкий, интимный друг. В наших сказках самыми постоянными друзьями были мудрые и веселые гномы уже названные выше Тинток и Бишоп. Они братья и очень любят друг друга. Живут у нас дома в глобусе, который стоит на столе в ребячьей комнате. Рост их около сорока сантиметров, им по триста лет, они, конечно, бeccмepтны; на головах у них красивые колпаки. Тинток беззаботный, любит приключения и авантюры, немного хвастунишка, часто попадает в разные переделки, переоценивая свои силы и забывая в самый ответственный момент волшебное слово. Бишоп все знает, он мудрый и надежный, но очень рассеянный: может углубиться в свои колдовские, волшебные книги и не заметить чего-нибудь важного в окружающем мире. В наших сказках есть и другие герои: мышонок Пик (он может жить и отдельно от Даши, сам по себе), Серик и Кирзик волшебные коты (придуманные ребятами), живущие на облаках, где у них есть свои дома, восемнадцать чертенят: Рожик, Ражик, Рожана и т.д. всех по имени знает только Даша, и в ее чертячьих сказках перечисление всех знаковых чертенят занимает не последнее место: каждый должен быть помянут, нехорошо кого-либо забыть. Героями сказок часто бывают реальные ребята и их друзья московские и деревенские, а также домашние любимцы кот Мурзик и дог Тимур. И еще лошади Миша и Валет наши соседи по лесничеству, где ребята проводят большую часть лета. Много бывает и эпизодических героев. Кстати, полюбившиеся герои никогда не надоедают, и сказка без них кажется детям неполной, какой-то серой. Отрицательные герои берутся из других, классических сказок Баба Яга, Кащей Бессмертный, Ягморт (сказка народа коми о Ягморте злом лесном человеке любимейшая сказка моих детей, почему скажу чуть позже), пополняются неудачными родственниками любимых героев (например, двоюродный брат Тинтока и Бишопа подземный завистливый гном Липо). Отрицательными героями часто являются роботы их не жалко уничтожать, а зверей, даже причинивших вред, дети, как правило, убивать запрещают. Каждый герой и вообще появляющееся лицо будь-то зверь, человек или птица должны сразу получить имя. Без имени они не воспринимаются, не входят в сказку. Дать имя не просто, дети могут отвергать имя; тут они и начинают сочинять. Ведь имя это сразу образ. Воистину сначала было слово.
Очень существенно, чтобы в сказке была неожиданность. Наибольшим успехом у детей пользуются сказки, в которых злые герои попадает в комические ситуации. Их лучше не уничтожать, а побеждать, делая смешными, нестрашными. Иногда можно и превратить в хороших, но этого они просят и часто, по-видимому, для того, чтобы такая метаморфоза была желательной: к отрицательному герою должен быть как-то подспудно накоплен запас сочувствия. Упомянутая уже сказка про Ягморта пользовалась у моих детей огромным успехом (они знали ее буквально наизусть) именно благодаря умело построенной кульминации, когда младший сын охотника побеждает страшного лесного человека, запугивая его своим другом медведем. И вся эта сцена так прекрасно разряжает страшную ситуацию, что дети всегда долго смеются. Они прекрасно уже знают сказку, но это нисколько не умаляет ее прелести. Потому что в сказке для них главное для них не столько сюжет, сколько переживания. Для детей, напомню, сказка не история, а игра, театр без подмостков. Кстати, история и сказка у нас различались очень четко это два противоположных жанра, противоположных не по сюжетным характеристикам. История, прежде всего познавательный рассказ; здесь максимальны требования к подлинности того, о чем рассказываешь. Сказка иное: это волшебство перевоплощения. Дочь иногда просила кроме сказки рассказать и историю (путешествия, исторические события и т.д.), и я часто шел на это, так как когда устаешь, историю рассказывать много легче, чем сказку. Егорка никогда не променял бы сказку на историю и со всей своей энергией и эгоизмом добивался сказки. Даша могла иногда пожалеть отца и удовлетвориться историей.
Как начинать сказку? Я считаю, что традиционное для многих народных сказок начало типа в тридевятом царстве, в тридесятом государстве очень неудачно для индивидуальной сказки, т.к. подчеркивает удаленность и отчужденность последующих событий. Детям это совсем не нужно. Ведь большая часть народных сказок для взрослых, а совсем не специально для детей. А у детей реальное и вымышленное совсем иначе соотносятся друг с другом, чем у взрослых. Непроходимой черты между есть и нет, может быть и не может быть у них не существует. Быль и небыль, есть и нет одновременно. Маленькая машинка, которой играл самозабвенно сын часами, возя ее по полу и дивану, увлеченно жужжа она и большая машина, и маленькая игрушка одновременно.
По моим наблюдениям лучшим началом для сказок является начало с обыденного, постепенно, но достаточно быстро превращающееся в волшебное. Приведу примеры типовые варианты. Далее некоторые из них будут более подробно проиллюстрированы.
Егорку поставили в угол. (Есть такой определенный угол, и он там действительно иногда бывает так что угол хорошо известен и Даше тоже). Стоит он и стоит. И вдруг видит - муравей ползет. Только как-то необычно передними лапами двигает, как будто машет. Прислушался Егорка, вспомнил, чему учил его Бишоп, и слышит: Хочешь, пойдем в мою страну? Да, а как это сделать? А вот, видишь, щелка? полезай туда. Да как же это возможно, ведь я большой. Это пустяки, если хочешь - я тебя превращу в маленького (тут обычно высказывается опасение об обратном превращении), а потом снова станешь большим. А можно я возьму с собой Дашу, Тинтока и Бишопа? (это обычно просит сам Егорка). Бери, но поскорее, у меня только две минуты осталось, а то я погибну...
Или так. Все спали. Была глухая ночь. Ветер завывал в трубе и рвал крышу. Дождь хлестал в окно. Даша, кто-то стучит в окно. Давай разбудим Бишопа . А Бишоп не спал, он учил Тинтока играть в дурака . Тинток жe никак не мог научиться, отвлекался. Бишоп, кто-то стучит. Тише. Я слушаю. Да это, наверно, сова, моя старая приятельница. Что-то случилось в лесу. Наверно, это опять Упырь с Вурдалаком безобразничают. Давайте быстрее собирайтесь, идите скорей...
Все детали начала сказки имеют конкретные, хорошо ребятам известные адреса. Дом, крыша, дома в Куликово, с которой ветер срывает крышу, игра в дурака , которой они недавно научились, сова, жившая, по их убеждению, целое лето у нас на чердаке... Эти конкретности очень помогают им сразу войти и вжиться в сказку.
Или. Папа принес с работы порошки, положил их в стол и сказал Егору с Дашей: Ни в коей случае нельзя их трогать . А почему не сказал. (Это он неправильно сделал). Однажды Тинток решил приготовить пирожные и стал собирать всюду, где возможно, разные интересные снадобья чтобы вкуснее и запашистее были. (Даша недавно научилась печь эклеры и два вечера увлекалась этим занятием). Так он просыпал один из папиных порошков на пол. Случайно, конечно. А Мурзик лизнул. Он ведь все лижет. Дома в то время никого не было. Приходят все домой, а в прихожей полосатая пантера трется о ноги, просит покормить...
Или. Егор, Даша, Бишоп, Тинток и Витя (этот мальчик ровесник Даши и ее друг) идут по городу. Купили мороженое. Пошли дальше. Постепенно город становился все более незнакомым. Вот какой-то кривой переулочек; пошли по нему. Вывеска: Лавка волшебств . Спустились по ступенькам вниз и попали...
Иногда можно начинать и не постепенно, а разом. Например, ехали на машине, красном грузовичке. Егор управляет, Даша указывает дорогу, Тинток и Бишоп спят в кузове. Машина перескочила через трещину кругом фиолетовые деревья, а небо зеленое, вдали виднеются красные холмы. Бишоп! куда это мы попали? Сейчас выгляну в окошко... Это Царство Кондора Кормадо . А он злой? (спрашивает Егор)...
Вообще говоря, не только в начале сказки-рассказа нужны кон-кретности, детали;. Рассказчик сам должен представлять себе лица, пейзажи и т.д., где и с кем происходят действия, и давать лучше краткие, но достаточно яркие подробности. Так слушателям легче вжиться и начать свою игру. Действующие лица пусть лучше говорят прямой речью.
Несколько слов о сюжетах. Этот вопрос очень занимателен, он подробно и полно разобран в упомянутой уже книге Дж. Родари Грамматика фантазии . Поэтому orpaничусь лишь краткими замечаниями. Сюжетами для сказки могут быть приключения, путешествия (волшебные, научно-фантастические , географические, по времени, ил комбинации этих основных вариантов), классические сказочные сюжеты, детективные, рассказы о зверях, растениях, предметах одушевленных и т.д. Сюжетов на самом деле бесчисленное множество. Можно, например, построить сказку даже на рассказе о технологии какого-либо изделия (стекла, бумаги, асфальта). Дети, кстати, очень интересуются, откуда и как появляются окружающие их вещи, поэтому подобный рассказ, да еще в сказочной оболочке, пользуется, как правило, успехом. Для облегчения своей участи рассказчик может прибегнуть к телевизионному приему перейти на многосерийные сказки. Так, конечно, легче, но дети не очень любят, когда сказку обрывают на наиболее интересном месте. Для меня очень часто зацепкой для придумывания сюжета служит некий предмет: обычный и даже привычный, повседневно известный конкретный предмет, например, глиняный кувшин, стоящий на столе (а ведь в нем может оказаться волшебный эликсир, делающий человека невидимым или превращающий его в динозавра, или переносящий на Далекую Красную звезду, которую захватили роботы, поработившие милых оранжевых крабов-мимиков)... Или по-другому: арбузное семечко, оказавшееся в море, или перышко воробья, залетевшее в комнату, стеклянный шарик, светящийся голубым огнем, когда кого-нибудь обижают...
При рассказывании сказок устанавливается непосредственная обратная связь. Дети участвуют в сочинении сказки многообразно. Мои дети, например, в начале сказки обычно настаивали на том, чтобы в сказке обязательно были такие-то и такие-то лица обычно их друзья. Егорка еще требовал, чтобы вместе с ним были определенные вещи (грузовичок, ружье, какой-либо волшебный предмет). Такая детализация бывала нередко обременительна попробуйте изо дня в день рассказывать сказку, чтобы там непременно был грузовик, да еще вполне определенный (не летающий, на широких шинах и т.д.), и перед началом сказки приходилось побороться и отстаивать свою версию. Потом дети могут не соглашаться с тем или иным поворотом дел, например, нельзя, чтобы кто-то погиб или, напротив, надо во что бы то ни стало умертвить злодея... Есть еще много возможностей и поводов для непосредственного участия детей в сочинении сказки. Любимейшим вариантом является выбор волшебных даров. "... И они оказались в лавке волшебств: по стенам на полках разные баночки, кувшины, стариннее оружие и причудливые колпаки висят на стене... Странный, пританцовывающий старичок в зеленом халате, с темно-красной суховатой палкой в левой руке говорит: "Я давно вас жду, выбирайте каждый по одному волшебному предмету..." и тут дети начинают изобретать, какой дар кто хочет взять, и этот выбор, естественно, сильно влияет на дальнейший ход событий в сказке...
Я написал в основном, все, что хотел, о рассказывании сказок детям. Подытоживая, еще раз отмечу, что речь шла о жанре устной индивидуальной сказки, которая обычно импровизируется здесь и сейчас и в сочинении которой заметное участие принимают слушатели. Такую сказку никак не следует противопоставлять классическим литературным сказкам, адресованным всем детям. Устная индивидуальная сказка соотносится с литературной примерно так же, как устный рассказ с профессиональным рассказом, напечатанным в журнале. Кроме того, в ней велик элемент театрального сопереживания.
Жанр устной индивидуальной сказки предоставляет огромные возможности для нравственного воспитания, так как позволяет учитывать конкретные запросы, особенности, недостатки данного ребенка в данное время. Например, по моим наблюдениям у детей 3-4 лет проявляется повышенный интерес к самым коренным вопросам нравственности (добро и зло) и философии (жизнь и смерть). Их жгуче беспокоит вопрос о смерти, и они чаще решают его оптимистически: я не умру, Пушкин не умер, динозавры где-то живы или их можно оживить.
Естественное гуманистическое восприятие природы, бережное отношение ко всякому зверю и цветку, активное стремление сохранить, помочь природе очень легко можно ввести в душу ребенка через сказку. Одушевление в сказке каждого явления окружающего мира, приближение к человеку птицы, лягушки, зверя (ведь они умеют говорить) воспитывает у детей поэтическое восприятие мира... А когда научные и прочие конкретные знания наполняют мозг, они лягут на благостную почву ощущения единства с природой. Сказка позволяет, конечно, дать и много конкретных знаний о животных, растениях, знаний по географии, истории, литературе, психологии, о технологиях, приборах, научных открытиях и т.д.
Источник: http://jurnal.mageric.net/index.php?option=com_content&view=article&id=204&Itemid=204
Нам очень важно знать Ваше мнение. Пожалуйста, напишите что вы думаете об этом.
Top
Последние Комментарии