Главная / О нас / Колонка редакции / Ловушка профориентации в жизни семьи с подростком. Продолжение разговора.
Ловушка профориентации в жизни семьи с подростком. Продолжение разговора.
Родитель: старшему сыну около шестнадцати лет. Наша школа самая обычная, и нужно определяться самому, а он пока никак этого не делает. Те, кто знает, чего хочет, уходят в колледж, а мы сидим. Мне кажется, дети сейчас универсальные - они равноудалены от всего, равно как и могут все. Боюсь, что дети рано начнут работать.
Екатерина: Почему боитесь?
Родитель: Мне кажется, это плохо, т.е. сейчас это еще рано, и это потеря качества жизни.
Екатерина: Тут можно с вами поспорить.
Родитель: У мальчика с двух лет была мечта – стать машинистом поездов дальнего следования. Я была счастлива. Но в прошлом году мы узнали, что по здоровью он машинистом быть не может, и мечта рухнула. Мы оказались в эмоциональной яме - противопоставить нечего. У нас в семье очень большая традиция педагогов, и мы будем готовы принять его в свой клан. Мне кажется, правильно найти в окружении профессионала, показать его увлеченность своим делом, но с этим очень напряженно. Хотелось бы показать работающего человека, получающего продукт своей деятельности, любящего свое дело. У нас есть знакомый мальчик, который, окончив музыкальную школу, является преподавателем по специальности. Мы за него держимся, потому что он здоровый на голову. Мы не испытываем к музыке профессиональных амбиций, но то, что есть такой человек – это ключевой момент. Мы просто видим человека, который любит свое дело.
Родитель: Младшему восемь, хочет быть солдатом и защищать родину. Еще есть три старшие девочки. Самая старшая в прошлом году поступила в МГУ на филологический. Но даже при том, что мне было ясно, что ей нужно туда, она и сейчас колеблется. Я понимаю, что для подростков сейчас очень трудно себя вообще определить. И, хотя на ней, можно сказать, было написано, что она способна к языкам, она сомневалась до последнего. И я вижу, что сейчас многие дети совершенно не уверены в выборе и меняют институт даже в самый последний момент. И вообще сейчас принято как будто менять институт. Их очень жалко, хочется поддержать.
Екатерина: Да, это общественный дисбаланс и позднее созревание. Два этих фактора влияют очень мощно. Что хотелось бы услышать?
Родитель: Меня сейчас больше беспокоит вторая. Ей пятнадцать лет, и она в области рисования, анимации. Мне эта область кажется совершенно неподъемной, но как-то надо ее поднимать. И я вижу, что этот ребенок сам решит, вижу, что она знает, что ей нужно, и в то же время не знает. Иногда она может сказать: «А не пойти ли мне в науку?». Мне важно, как нужно вести себя с человеком, который совершенно не определился, как его не обсмеять, а поддержать.
Екатерина: Это очень сложная история. Есть такая традиция европейская (английская?): дети заканчивают школу, поступают в университет, зачисляются туда, а дальше они берут год паузы. И в эту паузу делают, что душе угодно: ферма в Мексике, работать в баре официантом, играть на барабане. Пауза в учебе между одной ступенью образования и другой, при условии поступления. И часто они перекладывают документы в другое место, меняют выбор. Это не считается сбоем. У нас год, пропущенный после школы, еще с советских времен, - полнейший ужас. Сейчас все поменялось, а страх остался. Я видела, наверное, только двух человек, которые одобрили такой выбор детей.
Очень часто может быть так, что ребенок вообще не определился, но у него хорошие результаты ЕГЭ, возможно, даже олимпиады, и этот год работы где-то по мечте – например, декоратором в театре, - абсолютно ставит мозги на место. Он встречает каких-то людей, он видит тех или других, которые закончили. Это не для всех рекомендация, это нельзя рекомендовать. Но тут вопрос: когда человек вообще не определился, вообще не знает, нужно ли идти учиться абы куда, «переплюхнуться» на следующую образовательную ступень, или сделать паузу? Это для меня вопрос. И это решение – переждать – очень смелое, и оно не одобряемо социально, не одобряемо старшими родственниками.
Родитель: С девочками проще – им в армию не надо.
Екатерина: С девочками проще, с мальчиками вообще страшно… Вот что я замечаю в приличных семьях, где люди образованные, очень в детей вкладывающиеся. Есть там ребенок мужского пола. Его тянули-тянули два года, ЕГЭ натянули, поступили, даже на бюджет. Он дотягивает до первой сессии, возможно, даже ее сдает, а дальше – ничего не хочется, и человек идет в армию. Сейчас это не так страшно. Он идет в армию с какими-то подстраховками, и армия ставит ему мозги на место. Это рекомендовать тоже никому нельзя.
Что делать с неопределившимися, это всегда вопросы. Я только знаю, что сейчас куда-нибудь ребенок поступит в любом случае, сейчас быть студентом – это не эксклюзивно, куда-нибудь да возьмут, пусть не бесплатно. Раньше, чтобы подготовиться, ты должен был выбрать вуз минимум за год, а то и за два, и готовится конкретно туда. Человек должен был определиться заранее и должен был вложиться в одно направление, и не поступить было очень обидно. Смена такой подготовки и создала нынешнюю ситуацию. Теперь у каждого есть общий экзамен, баллы и возможность подавать документы в разные места. Но тут начинается другая рулетка: куда отвезти оригиналы. Все это сбивает настройки. Получается, что сложности не с детьми, а сложности общественные, и их очень много.
Если выбор делают за ребенка родители, никогда это хорошо не бывает – в какой-то момент ребенок соскочит. В крайнем случае, соскочит с диплома и скажет: «Мама, вот диплом. Я пошел».
Родитель: старшему сыну пятнадцать лет. Он мальчик спортивный, хочет идти в армию, но у него энурез до сих пор.
Екатерина: Явное противопоказание. Если вы его зафиксируете, в армию вообще не возьмут. А если возьмут, то будут очень большие сложности.
Родитель: Я его не вижу в высоких институтах. Он очень хорошо все делает руками, рыбак, если что задумал, сразу реализует. Не хочется давить, заставлять. В школе учится, но средне. Хочется, чтобы он делал что-нибудь достойное.
Родитель: Дочь, пятнадцать лет. Опасение состоит в том, что я, кажется, сформировала у дочери тревогу по поводу денег. Поэтому профессия, деятельность оценивается с точки зрения выгодно-невыгодно, и какая зарплата. Может быть, сейчас этого чуть меньше. И тут я понимаю сердцем, что, если будешь любить свое дело, ремесло, это тебе принесет доход. Не знаю, насколько много надо об этом говорить, надо ли давить, убеждать, как вообще направить. Второй вопрос конкретный: с какого возраста на летние каникулы можно ребенка устраивать работать на какой-то период – две недели, месяц? Я вижу в этом большой смысл, я вообще за труд и считаю, что если ты умеешь трудиться, то точно выживешь, и точно будет достаток. И трудиться надо сейчас начинать. Мне хотелось бы, чтобы она сама начала зарабатывать и почувствовала ценность труда. В нашей семье труд был основополагающим: не можешь трудиться – будешь непонятно где. Это и в учебе проявляться должно, и везде. Труд – и у тебя результат гарантирован.
Екатерина: Это один из крайних вопросов про профориентацию. Мне кажется, лет с четырнадцати, если кто-то попробует подстраховать, можно попробовать работать, например, у знакомых, чтобы человек почувствовал вес часа труда, получаса труда. Не то, чтобы это было основным занятием, внятным, незаменимым, а просто попробовать.
Родитель: у меня подростки, которым пятнадцать и тринадцать. Они учатся в математической школе. Старший явный математик. У меня волнение в том, что сейчас экзамены не сдаются, а с баллами ЕГЭ он пройдет не туда, куда хочет. Он ходит на подготовку в МАРХИ, но вряд ли туда поступит, а это то, что ему нравится. А девочка с математикой не очень дружит, плюс противопоставляет себя брату, выбирает области отличные от его выбора. Сейчас в школе им дают возможность попробовать разные профессии, но она считает, что должна выбор сделать раз и навсегда. Это меня немножко страшит.
Родитель: А где можно протестировать детей на профессию, и надо ли это делать?
Екатерина: Я большой противник тестирования. Могу даже сказать, почему. Мне не нравятся внешние шкалы тестирования. Вы растите ребенка всю его жизнь, вы его знаете. Как вы думаете, человек, который проведет с ним десять (а на самом деле, пять или даже полтора) часов тестирования, узнает его лучше? Исключением является профориентация, где ребенку помогают построить свое собственное представление о профессии, где не меряют внешними тестами, а где психологи помогают формулировать его желания. Простроить свои профессиональные предпочтения – дело осмысленное. Если вам скажут после тестирования, что у ребенка технические способности, а вы знаете, что он склонен к чему-то другому, чему вы больше будете верить? Тут ключевой момент – он связан и с возрастом, и с психологией воспитания, - это то, что выбор должен быть человека. А мы не можем ему этот выбор предоставить, потому что это очень серьезный выбор.
По идее, лучшее, что можно сделать для человека – это помочь ему к этому выбору собственному прийти, так, чтобы этот выбор был согласованный. Но это не всегда вообще возможно. Более того, иногда у ребенка есть абсолютно четкое убеждение, кем он будет. (Случай про монаха-бенедектинца). В случае, если предназначение проклюнулось, проще его не останавливать, а помочь и подложить соломки, если вы думаете, что есть риски. Выборы меняются по ходу взросления. Сначала многие девочки хотят быть парикмахерами, а потом докторами, а мальчики пожарниками, а потом космонавтами. Бывают смешные промежуточные выборы (крановщик), но это ребенок отрабатывает идею, выбирает. Скорее всего, он с ней расстанется и сменит на более зрелую.
Вообще родителям очень сложно отпускать в самостоятельность. Помните, как дети только начинали ходить? Хочется все время ребенка поддерживать. Если же его держать все время, он не научится балансировке и чаще падает. Так же и с велосипедом, с плаванием.
Родитель: Я сейчас ребенка девяти лет во двор отпускаю, и мне очень страшно.
Екатерина: Это страшно, но постепенно приобретается способность саморегуляции – заботиться о себе самом, отвечать за свои выборы. С профессией – мега страшно, потому что выбор-то огромный. Опять же у нас в голове - не демонстрируемое представление о поступлении в один вуз на всю жизнь. Дети сейчас мыслят иначе. Это смена типа общества.
Родитель: Проблема еще в том, что профессии такие новые, что мы про них ничего не знаем.
Екатерина: Да, про новые профессии это так - их как будто просто нет. Знаю случай, когда человек много лет назад занялся созданием сайтов, и тогда никто не верил, что у него что-то получится, кроме пары друзей. Сейчас он чуть ли не самый успешный создатель сайтов. Но это редкость – как и раннее предназначение, - когда человек сам что-то изобретает.
Родитель: События меняются, и новые области рождаются каждые несколько месяцев.
Екатерина: Есть профессии новые: продвигатель в социальных сетях, блоггер…. А вот брокер – это, например, уже устаревшая профессия, потому что один человек за компьютером держит все биржи. Также почти ушла профессия книжного иллюстратора: полиграфический университет слили с машиностроительным, и утратилась серьезнейшая художественная школа. Никому не нужно теперь, чтобы человек умел руками – все делается в планшете, в экране.
Появились «денежные профессии». Пойдет, например, человек торговать задвижками в Газпроме или работать в банк, и будет прекрасно обеспечен. Будет ли он счастлив? Кто знает. Пообщайтесь по этому поводу со знакомыми. Есть профессии, где сама работа не очень интересная, достаточно рутинная, зато стабильная и будет приносить доход и обеспечивать тот образ жизни, который человек предпочитает. Дети из наших семей в такие места не хотят.
Родитель: А можно узнать еще про денежные профессии? У меня самые обеспеченные ученики – дети носильщика в очень крутой гостинице. Мы очень жалели его, что он носильщик, но сейчас лучше, чем они, не живет никто из моих знакомых.
Екатерина: Еще есть вещи премиальные, которые очень важны, например, для девочек. Есть профессии, с семьей совместимые, а есть, с семьей не совместимые. С наличием семьи с маленькими детьми – чтобы вы и работали, и были мамой. Вы, наверное, знаете кого-то, у кого была успешная карьера, и кто хотел через пару-тройку месяцев после родов вернуться, но ушел в материнство.
Есть прекрасные профессии, но они нереальные на нашей территории сейчас, пока такая государственная формация. Например, наука – прекрасная ниша для реализации многих умных людей, стремящихся к осмысленности, стремящихся к новизне. Сейчас это почти нельзя, если можно, то с учетом большой изобретательности. Я веду к тому, что детям, чтобы изобрести свое место в профессии сердцевинное, нужно будет очень сильно применить смекалку. Есть люди, которые прекрасно занимаются наукой и здесь, делают интересные открытия, но их единицы, и они идут против потока. Нет потоков, нет лифтов: хочу заниматься наукой, окончу школу по этому профилю, пойду в институт, потом в аспирантуру, потом в лабораторию. Это сейчас не работает. Человек может дойти до института, а потом поймет, что аппаратура в лаборатории на двадцать – тридцать лет отстает от того, где можно совершать какие-то открытия.
Родитель: Я окончила институт технологический, и мы вышли оттуда в никуда.
Екатерина: Мы создаем мотивационное поле - почему сложность-то. Тут их не может не быть. Общество совсем забомбило наше сознание – надо понимать, почему дети не знают, куда они идут. Это не значит, что дети «не такие» - смещен фокус.
Плюс – у каждого ребенка есть трехпоколенная семья, и сейчас это поколение детей, которые не знают, куда они пойдут. Первое поколение – бабушки и дедушки. Что у них было с профессиями? Скорее всего, это был образовательный рывок в город, т.е. это образование.
Второе поколение – наши родители, бабушки и дедушки наших детей. Они пережили сильнейший удар о слом империи в девяностые годы, и на этом ударе они либо пошли вверх, либо сломались. Статистически пропорция такова, что больше тех, кто не прошел; в наших кругах больше тех, кто куда-то прошел на сломе девяностых годов.
Что можно сказать про наше поколение? Мы что из себя представляем? Сложно обобщить, но нам досталось очень хорошее, мягкое время – можно было делать, что угодно. Это был западный тренд, были открыты границы, была серьезная обращенность и намерение вобрать то, что наработали наши европейские соседи. Плюс был рост ресурсной экономики, экономики потребления – нам достались довольно легкие деньги. Помните, как все работали в институте? Потому что можно было пойти и заработать что-то внятное, не сильно напрягаясь. Может быть, кто-то и не работал, а зарабатывали мужья, родители. Был период роста экономики. Понятно, что были и провалы, но, в целом, пошел довольно устойчивый заметный рост благосостояния общего, и он был не подтвержден трудом.
В чем-то наш выбор не был более легким, потому что он сломался – мы уже не выбирали инженера. Опять же, кому сорок пять плюс, те еще оказались в советской системе. Те, кому меньше сорока, понимали, что эти вещи будут развалены. Подтверждает это ваш личный опыт? На самом деле, много всего происходило, но серьезные исследовательские работы только пишутся сейчас. Очень мало было финансирования социальных и культурологических исследований. Можно обозначить это время как «тучные годы».
У детей наших другое поколение, и у них сложно. Они отчасти захватили хвост тучных лет: четыре-пять раз в году отдыхать, привыкли, что неограниченны какими-то вещами. При этом, оглядываясь вокруг, они понимают, что их деньги не будут такими легкими, при условии, что они недостаточно высоко, благодаря усилиям двух-трех поколений. Если они высоко, то им может быть проще, но там есть специфические вещи, связанные со вторым поколением, сменившим статус имущественный. В целом, им сложно.
В первом поколении люди немыслимо трудились. Это поколение может быть несколько депрессивным, потому что они трудились, трудились, а потом вышло так, что им нужно было резко смочь сменить вектор. Те, кто живы, и те, кто справился, они сильно изменились: они ныряют, прыгают с парашютами, учатся, - совершенно американские бабушки и дедушки.
Что с любовью к последовательному профессиональному труду в нашем поколении? Дети застали ту стадию, когда мама уже не работает, как лошадь. У них есть ощущение легких денег. У кого в семье нет ощущения легких денег?
Родитель: У нас нет.
Екатерина: Как вы этого достигаете?
Родитель: Работаем как лошади.
Екатерина: И они у вас не просят просто так деньги?
Родитель: Нет.
Екатерина: Это все про профориентацию, потому что в профессии есть смысловая часть и есть часть зарабатывательная. На самом деле, если ребенок выбирает только осмысленность, он ставит очень большой вопрос к будущему себе: сможет ли он обеспечивать семью.
Родитель: Идея легких денег… Дочка, видя своих педагогов в МГУ, понимает, что они еле содержат кафедру и еле-еле сводят концы с концами.
Екатерина: При этом студенты приезжают на разных машинах…Если вы пойдете на филфак Вышки, вы увидите совсем других преподавателей с совершенно другими зарплатами. МГУ – это старая структура, в которую не было вливаний. Эту прекрасную кафедру нужно поддерживать совершенно по-другому, этих прекрасных педагогов нужно по-другому абсолютно лелеять.
Родитель: Но у нее нет идеи, что деньги легко зарабатываются: папа теряет работу постоянно, мама работает, чтобы подзаработать.
Екатерина: Вот и прекрасно, что нет – они будут упираться ногами на землю. Это неплохо. Если не дойдет до уровня невроза, все будет прекрасно. Бывает, что совсем нет тревоги, но ребенок видит, что деньги не переводятся, родители покупают какие-то невкусные продукты типа огурцов и свеклы. Но могут дать и на чупа-чупс. У детей вообще есть ощущение, что деньги родителей а) бесконечны и б) легкие.
Родитель: Тревоги нет вообще, но деньги бесконечно не просят.
Екатерина: Надо смотреть, как конкретно в ваших обстоятельствах, с личностями ваших детей сделать так, чтобы была середина: чтобы они не падали в яму финансовой тревоги, но и не думали, что, как только они пойдут на работу, то сразу заработают значительную сумму.
Родитель: Они не думают, но они знают, что у них есть квартира, еда, одежда, а самим им мало надо.
Екатерина: Вопрос, как они будут вставать на ноги? Если вспомните, были дворяне, которые не должны были заботиться о том, чтобы себя обеспечивать. Им доставались просто осмысленные занятия: они могли заниматься просто развитием себя, благотворительностью, полезными делами. Их не тянула составляющая зарабатывательная – ее просто не было. И это был плюс, потому что это было на фоне высокой культуры. Но концом финансового бремени может быть не осмысленная деятельность, а бессмысленное грубое потребление, падение, деградация. Если люди с высокой культурой ее сохраняли и в тяжелых обстоятельствах, дети нуворишей, дети людей без большой культуры переживали тяжелейшие вещи. И сейчас, например, большое количество наркомании, глупых смертей, связанных с неосторожным поведением при больших возможностях, как разбивание немыслимых иномарок, - именно в очень обеспеченных семьях. А ведь этим людям нет и двадцати – двадцати двух. Спокойствие по части заработка может давать как большое пространство для полета, так и очень сильно тянуть вниз – зависит от уровня культуры, от установок. Если вы вспомните культуру в семьях с высоким достатком, там всегда была внутренняя аскеза: строгость, тонкие одеяла, геркулес, простая одежда. Намеренная аскеза, потому что у тебя есть то, что ты не просто должен спустить, а то, за что ты отвечаешь не только перед собой, но и перед семьей, перед обществом. Высочайший уровень ответственности при наличии возможностей.
Все это я говорю к тому, чтобы вы более четко определили свою конкретную семейную ситуацию. В семье все дети разные, и ситуация может быть для всех одна, а их реакция может быть абсолютно полярной. Но, на самом деле, у нас все хорошо, потому что сейчас ситуация мягкая для профориентации: можно попробовать, а потом попробовать еще, а потом попробовать еще. Как из камня получается скульптура постепенно, или как вы пристреливаетесь дротиками, и только последний раз получается самый лучший. Но в этой сложной конфигурации далеко не все сразу находят свою нишу, где им было бы и хорошо, и была бы возможность заработать, и они бы чувствовали связь с каким-то смыслом, и это не было бы что-то, что уходит.
Авторская колонкаЕкатерины Бурмистровой. Короткие эссе на актуальные темы. Ждем Вашего отклика и участия
Нам очень важно знать Ваше мнение. Пожалуйста, напишите что вы думаете об этом.
TopТеги: подростки
Последние Комментарии